Только приехала из «паломничества по Святым местам». Сегодня похороны тётушки, а так как не поехала, хотя бы могу панихиду заказать и поучаствовать мысленно.
Да, и двно хотела пойти в церковь, когда душа будто разорвана на мелкие части, и болит, так что нет спасения, то жжет огнём, то сушит холодом. Так повелось, что раз в месяц, вожу в Хотьковский женский монастырь еду в пожертвование. Сестры монастыря единственные в России, кто берет на воспитание отказных детей с ДЦП. Матушка-послушница, что принимала меня, долго рассказывала про схиму, про женщин в «Мужской одежде» тобишь в брюках, про естественную красоту. Никогда не любила, если человек далёкий от схимы, начинает рассказывать её истины. Знаете, я ни когда не была набожной. Да, верю, но ханжеской набожности никогда не испытывала, а все эти высказывания называется именно ханжеством. Не люблю тупое следование догматам и постулатам церкви, меня озлобляют такие разговоры. На этот раз я тупо молчала, отвернувшись, глядя в окно. Бог, ищет веру в человеке, а не следование правилам, он ждёт этой веры. Хотела сказать слово, "про 2 руб за имя", в записке «о упокоении усопших», потом промолчала, не стала вступать в диспут. Кому сказать, очень хорошо звучит, 2 рубля имя, значит 2 рубля стоит замолвленное "сёстрами" словечко о вашей душе Господу. По смешной цене вас упомянут в молитвах.
Пришла я не к ней, а к Богу, и перед ним самим, мне отвечать, за свой внешний вид. Хотя честно на нем не было ни грамма косметики, и штанов тоже не было, юбка было под длинным серым пальто. Да, KENZO разит за версту, и волосы у меня светлые, но косметикой я не пользуюсь, когда еду, по таким местам.
С Хотьково, запланировано было путешествие по Сергиевому Посаду. В лавре, живет отец Герман, мой духовный отец, наставник он крестил меня когда-то. Вот со всеми своими накопленными заморочками, слезами и обидами, направилась именно к нему. В начале, решив искупаться в святом источнике. Холодно сегодня, промозглый ветер, и снег впервые пошёл, мне выдали «распашонку», стою в этой распашонке и смотрю на зеленую проточную воду у ступенек открытой купели. То ли от перепада температур воздуха и воды, то ли от долгой бессонницы, я упала в обморок, причём в воде. Бабушки сразу сказали, что во мне сидит бес. У меня слёзы льются, то ли от обиды на себя, то ли от ветра, а ещё больше на слова «поплачь дочка, слезами душу омоешь».
Прием у отца Германа отложился до окончания службы. Хотела попросить его отчитать меня по всем правилам бесноватых — отказал. Говорит «Не искушай лукавого. Семеро были - сорок призовут. Душа должна быть в мире с собой, а в борьбе обновляется и крепчает, набираясь сил, это её опыт». Очень долго с ним говорили, и про веру и про схиму монашескую, причем мне долго рассказывали, что подвиг в суете жизни мирской намного стоящей, чем ангельский чин, заслуженный в монашестве. В миру и искушений больше, чем там, потому сопротивляться им довольно трудно». Он очень светлый и чистый человек, когда душа не знает покоя у него всегда можно найти любой ответ. Поговорили, благословил по отечески и отпустил. Отдала ему Требник с именами, тех, кого надо помянуть, там все умершие родственники, так проще поминать ему будет, и попросила прочитать сорокоуст о здравии, любимого человека (пусть у него всё будет хорошо). Сейчас приехала, отогрела замерзшее тело в ванне. Сижу и смотрю, на икону Равноапостольного Кирилла, мне её дали отец Герман в дорогу с собой. Об одном молюсь, только ему понятно, что прошу у Бога, ведь, не за себя прошу, и на душе так спокойно и тихо. Даже удивительно, как тихо.